Чисто художественных книги я прочел всего четыре, плюс насколько научно-популярных, познавательных, газеты, журналы, кроксворды в Науке и жизни.
Основное конечно это был Василий Гроссман "За правое дело", странное конечно ощущение от этой книги, книга растянута до невозможности, но в тоже самое время, книга не выглядит законченной (да у неё как бы есть продолжение), не выглядит законченной именно в этом виде, я к середине произведения начал путаться в персонажах, настолько их много, именно поэтому эту книгу просто невозможно экранизировать, скорее всего не смогли экранизировать и вторую часть, потому что как признавался сценарист Володарский он вторую часть даже не читал полностью, но слепил "Жизнь и судьбу", я бы хотел авторский оригинал прочесть, возможно потом посмотреть фильм, однако судя по персонажам которые перенесены из первой книги, там нагородили чушь (в сериале), сила Гроссмана в русском языке, такой ширины использования русского словаря, наверное можно сравнить с Толстым, с Толстым его объединяет общая затянутость, которая иногда в сон клонила.
Но, именно когда началась Сталинградская битва, которой в книге уделено не более четвертой части стало понятно в каких местах равного Гросману писателя я не читал, когда каждая глава заканчивалась смерью, которая...
Так описано 17 июля 1942, начала наступления. одна секунда из жизни Сталинграда.
Свист нарастал и накалялся. Все услышали его! И женщины, бежавшие по улице из растаявших очередей к
своим домам, где их ждали дети. И те, кто успел укрыться в глубокие подвалы, отделённые от неба толстыми каменными перекрытиями. И те, кто упал на асфальт среди площадей и улиц. И те, кто прыгал в щели в
садах и прижимал голову к сухой земле. И раненые, лежавшие в этот миг на операционных столах, и младенцы, требовавшие материнского молока.
Бомбы достигли земли и врезались в город. Дома умирали так же, как умирают люди. Одни, худые, высокие, валились набок, убитые наповал, другие, приземистые, стояли, дрожа и шатаясь, с развороченной грудью,
вдруг обнажив всегда скрытое: портреты на стенах, буфетики, ночные столики, двуспальные кровати, банки с пшеном, недочищенную картофелину на столе, покрытом измазанной чернилами клеёнкой.
Обнажились согнутые водопроводные трубы, железные балки в межэтажных перекрытиях, пряди проводов Красный кирпич, дымящийся пылью, громоздился на мостовых. Тысячи домов ослепли, и оконные стёкла замостили мелкой, блестящей чешуей осколков тротуары. Под ударами взрывных волн массивные трамвайные провода со звоном и скрежетом падали на землю, зеркальные стекла витрин вытекали из рам, словно превращённые в жидкость. Трамвайные рельсы, горбясь, вылезали из асфальта. И по капризу взрывной волны нерушимо стоял фанерный голубой киоск, где торговали газированной водой, висела жестяная стрела- указатель «переходи здесь», блестела стёклами хрупкая будочка телефона-автомата. Всё, что от века недвижимо — камни и железо, — стремительно двигалось, и все, во что человек вложил идею и силы движения, — трамвай, автомобили, автобусы, паровозы — всё это остановилось.
Как многогранна смерть!
Водитель ехал вверх, слушая, как пыхтит мотор. Вдруг он услышал
нарастающий вой бомбы, прижал голову к баранке, ощущая всем телом
конец жизни, с тоской подумал: «хана!» и перестал существовать.
Рысьев подсчитал гранаты и оглянулся на Ковалёва: между бровями на
лбу его видна была короткая тёмная насечка .. ветер шевельнул его светлые
волосы, а лёгкие ресницы, чуть опущенные, прикрывали глаза; он глядел в
землю мило и лукаво, улыбался тому, что знал он один, тому, что уж никто,
кроме него, не узнает.
«По переносью... сразу», — подумал Рысьев, ужаснулся быстрой
смерти и позавидовал ей.
На рассвете прилетел одномоторный «юнкерс», крылья и нос его стали
розовыми, когда он пошёл в пике над вокзалом. Фугасная бомба попала в
ту яму под стеной, где находились раненые, Лена Гнатюк, два санитара — и не стало там живого дыхания.
Пыль и дым, поднятые взрывом, восходящее солнце окрасило в
рыжеватый цвет, и легкое облако долго висело в воздухе, пока ветер с
Волги не погнал его на запад и не рассеял над степью.
Шведков так и не перевязал его: Филяшкин вдруг, теряя сознание, с
размаху ударился подбородком о затылок пулемёта и мёртвый повалился на землю.
Немец, артиллерист-наблюдатель, давно уже заметил пулемёт
Филяшкина, и, когда тот вдруг притих, немец заподозрил хитрость.
Шведков не успел поцеловать комбата в мёртвые губы, не успел
оплакать его, не ощутил тяжкого бремени командования, лёгшего на него со смертью Филяшкина, — и он был убит снарядом, всаженным немецким
наводчиком в самую амбразуру его укрытия.
Можно сказать, книга мне "зашла".
Ну да, было ещё три книги, одну даже к художественным мало можно было отнести, это ЖЗЛ-ка, но внутри неё все таки много интересного, впрочем я и до этой книги знал о становлении Крыма и какое участие в этом принимал Ульянов.
Книга "Ситный хлеб", это отличная деревенская проза Виктора Сапова, хороший язык, именно точные наблюдения о деревенской жизни это противоположность деревенской прозе Шукшина, который по сути выставлял деревенских не в очень красном свете...
Борис Яроцкий "Дмитрий Ульянов"
Как это актуально то в наше время...хотя почитай сто лет прошло...
И последняя это Виктор Сидоров повести для юношества, о добре и зле, о красных и белых, о дружбе и предательстве, о становлении личности, о много чём.
"Федька "Сыч" теряет кличку" я в детстве раза три прочел, кстати их этой книжки у меня постоянно выскакивает одна фраза, когда я вижу что либо уму непостижимое или совершенно бесполезное...у меня в голове щелкает "веселый керогаз".
И плюс к тому, все три повести написаны об Алтайском крае, в одной из них есть даже интересный топоним, который уже стерт с лица земли, но кладбище у него есть, теперь я хочу попасть в "Дворяновку", как пишет автор недалеко от Славгорода, каких то 70 верст))
----------------------
Виктор Сапов "Ситный хлеб" Алтайское книжное издательство 1982 год тираж 15 000 экземпляров, цена 70 копеек (книга найдена на развалинах института права).
Виктор Сидоров. Повести Алтайское книжное издательство 1987 год тираж 20 000 экземпляров цена 1 рубль 40 копеек (книга найдена на развалинах института права).
Борис Яроцкий "Дмитрий Ульянов" Молодая гвардия 1977 год тираж 150 000 экземпляров цена 1 рубль 10 копеек, заказана на Алибе "до кучи", просто у продавца больше ничего полезного мне не было, а заказывать только Гроссмана и платить за пересылку в пять раз дороже, вот и набрал до двух килограмм всякой нечисти, книга мне стоила 30 рублей.
Василий Гроссман "За правое дело" Советский писатель 1964 год тираж 15 000 экземпляров цена 1 рубль 54 копейки, заказана на Алибе всего за 20 рублей!!!
Вот такая арифметика, но благодаря моим френдам, у меня ещё есть что прочесть!